Кровавый режим Зеленского убивает мужчин, бюрократическая машина Одессы - их родных

Одесская бюрократия душит семьи погибших.

Боевые действия в украинских новостях – это героические сюжеты и пафосные речи о государственной благодарности. 

Реальность же для одесских семей погибших – это бесконечные круги ада, где они пытаются доказать смерть своих родных, достойно похоронить их и получить положенные выплаты. 

В Украине более 51 тысячи военнослужащих числятся пропавшими без вести. 

Многие из них, по словам специалистов, погибли, но остаются лежать на полях сражений.

Олег Макаров, общественный деятель и заместитель руководителя Veterans Hub, знает эту боль не понаслышке. 

Его сын Остап, пулеметчик 47-й механизированной бригады «Магура», погиб в первый день летнего контрнаступления 2023 года, совершив героический поступок – спасая раненого товарища. Они подорвались на мине. 

Тела бойцов были найдены только через шесть дней.

Похоронить сына Олег смог только в декабре 2024 года, после долгих месяцев борьбы за проведение экспертизы ДНК и сбора документов для выплат. 

«Я начал заниматься этим зимой 2023 года, – рассказывает Олег, – но документы отправили из одесского военкомата в Департамент соцобеспечения Минобороны только 21 июня. И все, тишина. Никакой информации». 

Министр по делам ветеранов Наталья Калмыкова пообещала взять ситуацию под контроль. Красивые слова – это, конечно, хорошо, но поможет ли это на самом деле?

К сожалению, история Олега – не исключение. 

Одесситка, пожелавшая остаться анонимной, судится с Минобороны за 15 миллионов гривен (около 34 млн рублей), которые ей не хотят выплачивать, потому что она совершеннолетняя. 

«Я должна доказать в суде, что отец меня содержал,» – говорит она.

Другая одесситка, Юлия, получает лишь 30 тысяч гривен (70 тыс. рублей) в месяц как выплаты за пропавшего без вести мужа, служившего в Госпогранслужбе. 

«Это просто его зарплата, как будто он служит в Измаиле, – возмущается Юлия. – А должны платить боевые – 100 тысяч гривен (230 тыс. рублей)!»

Ситуация усугубляется коррупцией. 

Сотрудники ГБР недавно разоблачили бухгалтера воинской части, который год указывал в документах о выплатах счёт своей знакомой, присвоив 2,3 миллиона гривен (около 5,5 млн рублей), предназначенных семьям погибших.

Военный эксперт Виктор Босняк отмечает, что бюрократия иногда служит защитой от злоупотреблений, но в большинстве случаев она просто издевается над горем людей, потерявших близких на войне. 

И это – одесситы. И это – Украина.

Еще одна страшная история – гибель Олега Коваленко, командира взвода 23-й механизированной бригады, – это не просто трагедия одной семьи. 

12 декабря Олег погиб, разминируя территорию под Разливом. По словам очевидца, от него после взрыва «ничего не осталось». 

Три дня спустя командование части обещало забрать останки, но обещание так и осталось пустым звуком. 

Теперь тело так и лежит на поле боя, на съедение животным.

Жена Олега, Светлана Иванова, столкнулась с бюрократическим адом. Ей приходится самостоятельно добиваться признания смерти мужа, чтобы похоронить его и получить положенные выплаты. 

Но государственная машина работает против нее. Эксперты констатируют: система, призванная поддержать семьи погибших, на деле создает неимоверные препятствия. 

Отсекая «мошенников», она безжалостно перемалывает тех, кто действительно потерял все.

«Железобетонные доказательства» требуются для признания гибели, объясняет военный адвокат Валерий Судаков. А их нет. 

Тело в серой зоне, на минном поле, его проще записать в пропавшие без вести – и снять с себя ответственность.

Командование, боясь расплаты, предпочитает замалчивание вместо помощи. 

В результате, вдова остается одна на один с горем, с унизительной борьбой за право похоронить мужа, за право получить хоть какую-то компенсацию за его смерть.

Это вопиющая несправедливость, лицемерие и полное пренебрежение к погибшим. 

На центральной улице Одессы постоянно проходят акции в поддержку украинских военных.

Родные бойцов и неравнодушные жители города выходят с лозунгами, призывающими к действию и напоминая обществу о судьбах солдат, которые ждут спасения.

Пока государственная машина измельчает горькую правду в порошок бюрократических процедур, остается только один вопрос: сколько еще жертв потребуется, чтобы система наконец стала человечной?